Неделя одиночества, как он считал, должна была её смягчить — сделать тихой и уступчивой.

 

Но когда он открыл калитку и шагнул через порог, замер на месте от увиденного.

 

Дом изменился до неузнаваемости. Двор был ухожен: трава подстрижена, цветы в цветнике радовали глаз, лавочка под старой яблоней сияла свежей краской, а у входа вечером горел уютный фонарь. Всё выглядело по-домашнему, словно из журнала.

 

Но в сердце у него закрался холод. Внутри дома стояла тишина. Только еле слышные щелчки клавиш ноутбука нарушали покой. За столом сидела Ника — в простом домашнем костюме, собранная и сосредоточенная. На её лице не было ни раздражения, ни печали — только ледяное спокойствие.

 

— Привет, — неуверенно произнёс он, застенчиво улыбаясь. — Я… решил заглянуть. Может, поболтаем?

 

Она медленно подняла глаза, посмотрела без выражения и кивнула: — Заходи. Только сними обувь. Я только что полы помыла.

 

Он поспешно снял ботинки и аккуратно поставил их на коврик у двери. Раньше здесь валялась старая тряпка, а теперь — чистота и порядок.

 

— Я… тогда, — начал он неловко, — немного перебрал, сам не свой был. Не хотел тебя обидеть. Это была просто встреча с одноклассницей…

 

Ника вздохнула, откинулась на спинку стула: — Ты в тот вечер сказал, что я тебе никто и что этот дом не твой. Помнишь? Я — помню.

 

Он сел на диван и только теперь заметил перемены: обивка новая, мягкая, от мебели исходил лёгкий запах дерева и чистоты. На стенах — фотографии Ники, улыбающейся на фоне природы, с подругами, на пикнике. Нигде не было его — ни на фото, ни в жизни этой комнаты.

 

— Всё это ты сделала сама? — с трудом выдавил он.

 

— А кто же? — спокойно ответила она. — Без тебя, знаешь ли, многое стало возможным.

 

Слова застревали у него в горле. Он хотел просить прощения, говорить, как скучал, как глупо поступал. Но чувствовалось — перед ним больше не та Ника, что молчала в обидах.

 

— Я работу нашёл, — поспешил вставить он. — На стройке, зарплата нормальная. Пытаюсь всё наладить.

 

— Хорошо, — кивнула она. — Надеюсь, у тебя всё получится.

 

Он замер, словно ребёнок, ожидающий похвалы: — Ты… скучала по мне?

 

Она задумалась на мгновение: — Поначалу — очень. Я плакала. Больно было. Потом стало легче. Ты ушёл — и я перестала бояться. Больше не живу в страхе быть униженной, обиженной. Представляешь, как это — просыпаться и не бояться? Это свобода, Толя.

 

Он потупил взгляд: — А у нас… больше ничего нет?

 

— Нет. Есть только я. И, возможно, однажды будет кто-то рядом — но точно не ты.

 

Он пытался что-то сказать, но слова не шли. Он встал, тяжело выдохнул: — Я не хочу уходить. Мне некуда.

 

— У тебя есть мама. Она всегда была на твоей стороне. Думаю, вы найдёте общий язык.

 

Он покачал головой и направился к выходу.

 

— Извини… — бросил он на прощание.

 

— Извиняйся себе. За то, что растерял всё, что было настоящим, — сказала она уже ему в спину.

 

Когда калитка закрылась, Ника выпрямилась. На губах появилась едва уловимая улыбка. Впервые за долгое время ей было легко.

 

 

—

 

Прошло несколько месяцев.

 

Ника уволилась с прежней работы и занялась тем, о чём давно мечтала — начала печь торты на заказ. Сначала было трудно: мало клиентов, сомнения. Но с каждым днём становилось легче — росли заказы, росло и вдохновение.

 

Подруги поддерживали, хвалили. Она снова начала гулять, путешествовать, смеяться.

 

Однажды, в уютном кафе, где она устраивала дегустацию, к ней подошёл мужчина.

 

— Простите, вы — Ника? Ваш медовик — просто волшебство. Я частый гость здесь, всегда ищу ваши десерты.

 

Она улыбнулась: — Спасибо, мне очень приятно.

 

— Я Артём. Работаю фотографом. Хотел бы предложить вам сотрудничество — сделаю красивые снимки для каталога вашей продукции.

 

Так завязалось их знакомство. Они стали общаться. Он не давил, не требовал, просто был рядом. Спокойно. По-человечески. С участием.

 

Ника не торопилась. Сердце ещё помнило прошлое. Но рядом с Артёмом оно начинало снова верить.

 

 

—

 

Ровно через год она стояла на веранде — с чашкой чая, среди цветущих деревьев, в доме, ставшем её крепостью. Артём подошёл сзади, обнял за плечи.

 

— Год, как ты открыла своё дело. Я горжусь тобой. Ты настоящая.

 

— Я просто перестала быть тенью. И разрешила себе жить, — ответила она.

 

Он поцеловал её в висок.

 

— Рад, что встретил тебя.

 

Она кивнула: — А я рада, что не потеряла себя.

 

 

—

 

А Толя?

 

Он вернулся к матери. Пил. Жаловался. Жил в обидах. Но вскоре надоел и ей. Одноклассница исчезла, друзей стало меньше. Его жизнь опустела. Он не знал, кто он без Ники.

 

А она — нашла себя. Спокойную, сильную, красивую. Она обрела ми

р в душе. И рядом был человек, который её действительно ценил.

 

И это было новое начало.

Конец.